Санкт-Петербург

www.opeterburge.ru

Всё, что нужно знать о Петербурге

Часть 1 глава 3

     Здесь мы встречаемся с легендами. Бороться с легендами—дело безнадежное, легенда в массе сильнее самых строгих, логических доказательств, и опровержение обыкновенно усиливает власть легенды. Вполне сознавая данное обстоятельство, мы все таки считаем нужным доказать неправильность той легенды, которою окружен факт основания Петербурга.

     Легенда эта воплотилась и в дивных стихах великого русского поэта, и в подделке под летопись, в описании заложения, наконец, и в произведениях кисти художников.

     Поэт с такою поразительною силою нарисовал нам картину создания Петербурга. Помните.

На берегу пустынных волн

Стоял он, дум великих полн,

И в даль глядел …

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И думал он: отсель грозить мы будем шведу,

Здесь будет город заложен

На зло надменному соседу,

Природой здесь лам суждено

В Европу прорубить окно!

tambov i peterburg 02 1024x624

     Таким образом, Петр Великий задумал Петербург — как окно в Европу, для этой цели он стремился на устье Невы, для этой цели он и начал войну со шведами. Этот поэтический образ гипнотически действовал и на других исследователей, повторивших то, что сказал поэт. А в рассказе о самом заложении Петербурга, сохранившемся в одном из старых описаний Петропавловского собора, повествовалось нижеследующее: «Осматривая остров Енисари, Петр I взял у солдата башнет, вырезал 2 дерна и, положив их крестообразно, сказал: «здесь быть городу», затем взял заступ, первый начал копать ров; в это время в воздухе появился орел и стал парить над царем. Когда ров был выкопан около двух аршин, в него — 16 мая 1703 года—в день святой Троицы —поставили ящик, высеченный из камня; духовенство окропило этот ящик святою водою, государь поставил в него золотой ковчег с частью мощей святого апостола Андрея Первозванного; после того царь прикрыл ящик каменной доскою, на которой была вырезана следующая надпись: «от воплощения Иисуса Христа 1703 года мая 16, основан царствующий град Санкт-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексеевичем, самодержцем всероссийским». Как видим, восстанавливаются самые мелкие подробности, тут и ящик с мощами Андрея Первозванного, тут и каменная плита с соответственною надписью, такие хотя мелкие, но настолько характерные подробности, что невольно верится рассказу, рассказ принимает характер безусловной правды. Этот рассказ в 1903 году, в год двухсотлетия со дня основания Петербурга, послужил темою для художника, и в очень распространенном в то время журнале «Нива» появился рисунок, который, таким образом, укреплял в массах вышеуказанную легенду об основании Петербурга. Правда, уже при первом взгляде на рисунок появляются некоторые недоумения, особенно относительно орла. С одной стороны, в Петербурге редко бывают орлы. Эта птица только случайно залетает сюда, предоставляя право господствования здесь воронам да галкам, а с другой стороны, при виде орла, парящего над полководцем, невольно вспоминаются слова Наполеона, что всякий умный полководец: должен возить с собою в клетках двух­-трех ручных орлов, которые и должны быть выпускаемы в надлежащие моменты.

petro pavlosk 1705 1

     Если от стихов поэта, от бытописания летописцев, от картин художников обратимся к архивным данным, то увидим, что 16 мая 1703 года, в день основания Петербурга, Петра Великого не было на островке Енисари. Будущая Петропавловская крепость была заложена Меншиковым без Петра Великого, следовательно, не было и орла, который так картинно вился над Петром в знак победы, не было и той церемонии закладки, которая с такими очевидными подробностями описана в первоначальной летописи Петропавловского собора. Петр Великий в это время ездил по Ладожскому озеру, осматривая новостроящиеся корабли — а крепость, значение которой описано выше, поручил заложить своему любимцу Меншикову. Закладывалась—еще и еще раз подчеркиваем — крепость, которая должна была защищать вход в Неву, в Ладожское озеро, но вовсе не будущая столица, вовсе не окно в Европу. Спустя много времени, после полтавской победы, Петр Великий пишет Апраксину: «ныне уже совершенно камень в основание Санкт­Питер­бурха положен с помощью Божией»; проходит немного времени, удачное сражение при Переволоцке позволяет Петру I обрадовать своего кесаря, своего заместителя в управлении государства вследствие частых отлучек, князя Ф. Ю. Ромодановского следующею весточкою: «Ныне уже без сумления желание вашего высочества еже резиденцию вам иметь в Питер­бурхе совершилось через сей упадок конечной неприятеля» — как видим, речь идет уже о резиденции страны, т.е. о столице. Но только после взятия Выборга, подушки для Петербурга по образному выражению Петра— положение Петербурга стало вполне устойчивым, и он, c 1712 года, становится постоянною резиденциею  не только царя, но и его семейства, которое с этого года переселяется сюда на постоянное пребывание, и если нам хочется отыскать юбилейную дату для Петербурга, как столицы былой Российской Империи, то таковою безусловно должен считаться 1712 год, а в 1703 году 16 мая появилась лишь крепость, ограда от шведского флота. Поздно осенью того же 1703 года, после того как шведский флот ушел на зимнюю стоянку, Петр Великий стая производить промер в Финском заливе около острова Котлина, иначе прозываемого Ketti saari, что значит Крысиный остров. Промер этот показал Петру Великому, что если на Котлине н прилегающих мелях заложить крепость, то вход из Финского залива в Неву будет окончательно закрыт — и зимою 1704 года воздвигается форт Кроншлот и первые укрепления острова Котлина, и шведскому флоту делается непреодолимая преграда. И та роль, которую, по первоначальному проекту, должна была играть Петропавловская крепость, перешла всецело к заложенному Кронштадту. Существование Петропавловской крепости, как крепости, стало совершенно ненужным, тем более, что и на суше шведы, будучи оттесняемы все дальше и дальше в глубь Финляндии, не могли беспокоить Петербург...

Petropavlovskaja krepost2

     Но Петропавловская крепость, лишенная стратегического значения, понравилась­ Петру Великому, как декорация, как украшение ново­созидаемой столицы. И вместо того, чтобы срыть залы, уничтожить крепостные верки, Петр Великий стал их укреплять, стал заботиться об их прочности и красоте, а вскоре Петропавловская крепость понадобилась Петру, как государственная тюрьма, и эту последнюю роль она исполняла в течение двух веков с 1718 по 1917 год, по год великой русской революции.

     Вот те соображения, которыми нужно руководиться петербуржцу, когда он проходит мимо Петропавловской твердыни, историю которой мы и думаем развернуть перед читателем на предлагаемых вниманию страницах...

   Предыдущая страница                  Следующая страница