Вскоре после того, как большинство декабристов освободило Петропавловскую крепость, а именно в 1827 году (*158 прим.) появилось высочайшее повеление — «о истреблении по крепостям стульев с цепями». Из этого высочайшего повеления мы узнаем, что в крепостях существовали особые стулья, а попросту говоря громадные обрубки или пни, к которым были прикопаны цепи. Если эти цепи надевались на заключенного, то он являлся таким образом прикованным к этому стулу — перетащить стул не было никакой возможности. И какая недобросовестность, какое двуличие заключается в этом высочайшем повелении. Ведь оно давалось тем самым монархом, который лично давал приказания заковывать в железо того или другого декабриста, или особо виноватого или, что чаще, против которого имел личный зуд монарх России. Так поступалось в суровой действительности, а в законодательстве можно проявить акт гуманности, уничтожить еще последний остаток старины — «стулья с цепями».
Выше читатель видел, что привлеченный по делу декабристов Зубков в своих воспоминаниях упоминает о каменных мешках. Зубков очень туманен в этом месте, нельзя понять, передает ли он слух, существовали ли в его время эти мешки. Лично мы позволяем себе высказать большое сомнение о существовании этих мешков в XIX веке, но, конечно, более, чем вероятно, что они существовали в XVIIIвеке, и особенно в первое время основания Петропавловской крепости. Если и ко времени заключения декабристов и мог в каком-либо каземате сохраниться такой мешок, то ко времени петрашевцев их безусловно не было, и генерал Набоков просто-напросто постращал Ахшарумова.
Заключение значительного количества декабристов показало начальству, что Петропавловская крепость неудобна для массового заключения, и в 1834 году (*159 прим.) была произведена капитальная переделка казематов крепости, но эта переделка, как видно из воспоминаний Ахшарумова, не коснулась Алексеевского равелина — его камеры сохраняли тот же вид, какой они имели при декабристах. После петрашевцев массовое заключение в Петропавловскую крепость было в 1861 году, когда в крепость попал чуть ли не весь петербургский университет; существует предание, что на другой день после ареста петербургских студентов на воротах Петропавловской крепости появилась вывеска: «здесь временно помещается с.петербургский университет». Вообще же с 1861 по 1866 год в эпоху великих реформ Петропавловская крепость также справляла, если так можно выразиться, бенефис. Никогда, пожалуй, столько выдающихся деятелей России не перебывало в ее стенах. Началось с Михайлова, который был доставлен в крепость 14 октября 1861 года и посажен в Невскую куртину (*160 прим.).
Всю дорогу от комендантской квартиры до куртины сопровождавший его делопроизводитель крепостной канцелярии разговаривал с ним, извинялся, что теперь нет помещения получше, все битком набито студентами, говорил, что в содержании заключенных сделаны кое-какие улучшения, что теперь дают утром и вечером чай, чего прежде не было, что с 1 ноября и в ночниках будет гореть деревянное масло. Помещение оказалось не из важных.
Михайлова поместили в камере, где ранее помещалось больничное отделение с 6 кроватями. Стены были закоптелые, с приметами сырости, со свода висела бахромой паутина. Два полукруглых довольно больших окна с мелкими переплетами, закрашенные снаружи, белели в глубоких темных амбразурах, будто занесенные снегом. В довольно широком простенке между окнами, изголовьем к стене, стояла деревянная койка. На ней лежал парусинный мешок, скудно набитый соломой и прикрытый сверху грязной простыней. Наволочка подушки была такой же сомнительной чистоты. Около изголовья койки стоял небольшой стол с оловянной кружкой для воды и стул с глухим деревянным сиденьем. Михайлов поднимался с постели довольно рано и взамен ночника, горевшего обязательно всю ночь, зажигал свечу, которую покупал на собственные деньги. Часов около 9 отворялась дверь, и арестанту приносили воду для умывания и чай. Между чаем и обедом иногда заходил комендант или плац-адъютант. Часов около 2 подавался обед,— из двух блюд. Вечером подавался такой же, как обед, ужин. Так как кроме собственных книг Михайлову давались для чтения и старые журналы, то он почти целыми днями и ночами читал книги. 2 июля 1862 года в Петропавловскую крепость был заключен Писарев (*161 прим.), 7 июля 1862 года отвезен в Алексеевский равелин Чернышевский (*162 прим.), 19 ноября 1862 года посажен туда же еще совсем юный П. Н. Ткачев (*163 прим.), 15 апреля 1863 года Алексеевский равелин принял в свои объятия еще одного узника Н. В. Шелгунова (*164 прим.). Таким образом, в течение менее чем два года в Петропавловскую крепость попали все наиболее яркие представители 60х годов. И злая ирония судьбы — 15 января 1863 г. (*165 прим.), в особую комиссию, разбиравшую дело Чернышевского, было передано начало написанного им в Алексеевском равелине романа «Что делать?». Комиссия полагала, что этот роман возможно печатать. Таким образом, знаменитый роман Чернышевского «Что делать?», роман, который долгое время считался одним из самых решительных средств для подрывания основ, роман, который конфисковался при всяких обысках, который был совершенно изъят из русской действительности, как и его автор, был написан в Алексеевском равелине... Можно себе представить всю злость последующих деятелей третьяго отделения, когда они вспоминали этот факт. Как проклинали они, надо полагать, Чернышевскую комиссию за проявленный ею либерализм. Либерализм, положим, был проявлен не только по отношению Чернышевского. 30 июля 1863 года (*166 прим.) Суворов — петербургский генералгубернатор — представил в сенат работу Писарева «Наша университетская наука», и убеленные жизненным опытом сенаторы со своей стороны полагали, что и это творение Писарева может увидеть свет; и с этого дня Писарев, чуть ли не каждую неделю, посылал через того же Суворова свои работы, причем на некоторые из них сенат накладывал свое veto.
18 августа 1866 года в комендантской квартире начались заседания по Каракозовскому делу (*167 прим.). — 3 сентября того же года Каракозов висел на виселице на Смоленском поле, а 4 октября 1866 года из Алексеевского равелина были увезены на каторгу другие два крупных участника Каракозовского дела Худяков и Ишутин. И после этого вплоть до 28 января 1873 года, когда в Алексеевский равелин был доставлен Нечаев (*168 прим.), в Алексеевской равелине был заключен только один бывший артиллерийский офицер Бейдеман, уже сошедший с ума. Долгие семь лет, вплоть до 10 ноября 1880 года, когда в Алексеевский равелин был посажен народоволец Степан Ширяев (*169 прим.), Нечаев должен был сидеть один в равелине и слушать, как бился в своей камере сошедший с ума Бейдеман. С привозом Степана Шевырева Алексеевский равелин служит свою последнюю службу российскому правительству. Приняв в свои объятия «декабристов», этих первых ласточек русской революции, Алексеевский равелин стал могилою для многих народовольцев, но отношению которых, если продолжать употребление метафор, вполне приличествует название — герои русской революции. Прежде чем перейти к описанию этого последнего периода, считаем уместным дать некоторые топографические подробности.
| Предыдущая страница | Следующая страница |