Блестящий Екатерининский век — век Северной Семирамиды, век просвещенного абсолютизма, век, когда печатание французской энциклопедии должно было быть перенесено в Россию, когда писался «Наказ» и, как выразился сам автор «Наказа», «обдирался для наказа Монтескье», когда созывалась комиссия для составления уложения, когда появился указ о свободе книгопечатания, о праве каждого иметь типографию, в это достопамятное царствование величайшей актрисы казематы Петропавловской крепости не пустовали, они часто принимали в себя тех, кто был опасен для сидевшей на Российском престоле ангальтцербтской принцессы. 4 декабря 1775 года в одном из казематов Петропавловской крепости, быть может, даже в одной из камер Алексеевского равелина, от злейшей чахотки умерла княжна Тараканова, даже перед кончиной, на духу, не открывшая своей тайны — тайны своего происхождения, — духовнику (*143 прим.).
В крепости эта княжна прожила очень недолго— в мае месяце 1775 года она была доставлена в крепость из Ливорно, где ее арестовал по приказанию Екатерины II адмирал Грейг. В крепости ее ждал ряд продолжительных допросов; допрашивал её сам фельдмаршал князь Голицын, но показания были противоречивы, и нельзя было в них правду отделить от вымысла. Да едва ли могла это сделать и сама княжна Тараканова, переменившая бесконечное количество кличек во время своей недолгой и чрезвычайно бурной эффектной жизни. Сначала просто красавицакокотка, прожигательница жизни, она, спасаясь от многочисленных кредиторов, в 1772 году появляется в Париже; здесь она является одновременно и персидской принцессою АлиЭмете и российской княжною Володимирской»… Такою она пробыла до 1774 года, когда последовало очередное превращение — она стала княжною Таракановою, дочерью Императрицы Елизаветы Петровны и Разумовского и в то же время сестрою Пугачева. Облекшись в это новое звание, она заявила себя претенденткою на всероссийский престол и стала рассылать свои «манифестики», ряд писем к многим русским вельможам... Ни «манифестики», ни переговоры с султаном, ни просьбы к папе не помогли делу, и самозванка познакомилась с казематами Петропавловской крепости, где она и умерла. Предание разукрасило смерть Таракановой: оно отнесло ее на два года — 10 сентября 1777 года — ко дню знаменитого петербургского наводнения, в которое, будто бы, княжна Тараканова и погибла. Этим преданием воспользовался для своей картины русский талантливый художник Флавицкий.
Он изобразил княжну Тараканову, стоящей в каземате на постели. Через разбитое стекло окошка льется вода, и крысы, спасаясь от наводнения, впалзывают на постель несчастной княжны. Декабристы, гулявшие в садике Алексеевского равелина, видели небольшой холмик могилку, где, опять-таки по преданию, была похоронена эта таинственная княжна.
4 сентября 1790 года один из казематов Петербургской крепости открылся для заключения в нем русского писателя Александра Радищева, — из этого страшного каземата Радищев был сослан в далекую Сибирь... Преступление Радищева — издание книги «Путешествие из Петербурга в Москву», книги, как выразилась в своем указе императрица Екатерина II, «наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование противу начальников и начальства, и, наконец, оскорбительными и неистовыми изражениями противу сана и власти царской». За это преступление суд приговорил Радищева к смертной казни, но царица смягчила приговор, заменив смертную казнь ссылкою в Сибирь в Илимский острог на «десятилетнее безвыходное пребывание».
«Путешествие из Петербурга в Москву» — первый печатный протест против крепостного права. В этом главная вина Радищева. Вина его заключалась в том, что он думал, что те идеи, которые с пафосом высказывала Екатерина, когда отправляла десять русских студентов, в том числе Радищева, в Лейпциг, остались идеями Екатерины II, и к ее старости, к тому времени, когда над изумленной Европою разразилась гроза французской революции... Екатерина II увидала в книге Радищева призыв к революции, призыв к ниспровержению властей, а затем Екатерину II сильно укололи, как человека, те справедливые нападки, которые делал Радищев...
Эпиграфом к своей книге Радищев выбрал характерный стих Тредьяковского из его перевода «Телемахиды»: «Чудище обло, озорно, огромно, стозѣвно и лаяй», и русская действительность оказалась для Радищева этим чудищем облым, озорным, огромным...
Была исковеркана жизнь, и громадный талант погиб для России. Но даже во время своего пребывания в каземате Петропавловской крепости Радищев не забывал своего назначения, не забывал, что он писатель. И как только ему разрешили иметь бумагу, чернила, перья, как он стал писать, и результатом его творчества появилась повесть о Филарете Милостивом.
| Предыдущая страница | Следующая страница |